Антон Успенский

Пять сторон «Черного квадрата»

(отредактированный вариант статьи опубликован в "Where St. Petersburg" № 7, 2007)

(фото Антон Успенский)

Существует в русской жизни постсоветского времени одна анекдотическая закономерность. В компании образованных людей, неплотно связанных своей профессией с какими-либо художествами, двигаясь вместе с ними через различные стадии застолья, мне ни разу не удавалось избежать следующей. Это вопрос (тирада, реплика, крик о помощи), суть которого сводится к недоумению (интересу, возмущению, отвращению) перед «Черным квадратом» Малевича. Никакие варианты ответов желаемым образом на вопрошающего не действуют. Он безутешен и очевидно обманут, он застрял в тупике непонимания. Его может устроить только всенародный разоблачительный процесс по делу «Квадрата» и наказание всех причастных. Возможно, некоторой сатисфакцией для таких интересантов станет выставка «Приключения «Черного квадрата» К. Малевича», открытая с 28.06.2007 в корпусе Бенуа Русского музея, на которой представлены работы более чем ста художников, от 1920-х годов до наших дней.

(фото Антон Успенский)

Свой первый «Черный квадрат» Казимир Малевич создал и показал на выставке в 1915 году, и довольно скоро автор заметил: «Все говорят: «квадрат, квадрат», а у квадрата уже выросли ручки и ножки, и он бегает по белому свету». Действительно, столь радикальный художественный жест, как создание произведения, претендующего на роль новой иконы, сразу был замечен современниками художника, и вызвал ответную реакцию, не остановившуюся по сегодняшний день.

Для Эдуарда Гороховского диалог с «Черным квадратом» – пластическая игра, со множеством вариантов ходов и комбинаций. Игровое поле черного цвета – прекрасный фон для создания серии работ, в которых квадрат становится китайским, арбузным, бюрократическим, детским, газетным, пустынным, и даже «красивым». Квадрат оказывается первоосновой и причиной всего, его можно связать с любым эпитетом. Как бы не насыщал художник квадрат разнообразным содержанием, как бы не опустошал его, он остается необычайно живуч, а его связи с мирозданием оказываются почти неисчислимыми. Тема была столь важна для Гороховского, что он посвятил ей в 2001-ом специальный выставочный проект «Квадрат, еще квадрат».

Георгий Пузенков также утверждает актуальность произведения Малевича, более того, легко находит ему место в новейшей, виртуальной реальности. «Черный квадрат» обретает компьютерный интерфейс с полосами прокрутки, становится «имиджем» из электронной библиотеки. Интересно, что в основе любого изображения на мониторе лежит пиксель, т.е. квадратная единица, равносторонняя матрица.

(фото Антон Успенский)

Отношение к супрематизму Малевича для многих людей мира искусства носило и носит благоговейный, почти религиозный оттенок. Вагрич Бахчанян одним из первых утратил это сакральное чувство и занялся визуальной ересью, пластическими анекдотами. В цикле коллажей, собранных с использованием репродукции картин Третьяковской галереи, квадрат, как анимированный персонаж, путешествует по самым известным произведениям русской живописи. Он оказывается на месте боярыни Морозовой в картине Сурикова, возникает как мессия в работе Иванова «Явление Христа народу», превращается в одного из медведей в сосновом лесу Шишкина. Совмещение традиционной реалистической живописи с супрематическим идолом дает возможность художнику ставить под сомнение все ценности, – как среды, так и «героического» персонажа.

Группа «Синие носы» в 2006 году представила серию фотографий «Кухонный супрематизм», где на кухонной столешнице из кругов, квадратов и треугольников воссоздаются известные композиции Малевича. Только материалом служит хлеб и колбаса, поэтому знаменитый квадрат материализовался в виде куска черного хлеба, лежащего на столе. Поводом для возникновения этой серии послужила сломанная нога художника из группы «Синие носы», – он не мог выйти из дома и делал искусство из доступного материала.

(фото Антон Успенский)

Владимир Козин составляет квадрат из двух черных мышеловок, – и, действительно, – сколько художников попалось на приманку этой картины? В другом варианте Козин прикрепляет к нему очки – для пристального изучения этого явления («Вглядываясь в Черный квадрат»), монтирует дверные глазки, чтобы некто или нечто с обратной стороны квадрата могли посмотреть на зрителя («Черный квадрат смотрит на Вас»), собирает даже неполноценный, частичный квадрат – «2/3 Черного квадрата». Иронический ключ свойствен не только языку постмодернизма, но и помогает современному исследователю, тонущему в мифологическом и историческом наследии работы Малевича.

Пользуясь найденными предметами (found object), собирает свой квадрат Вадим Воинов. Из материала бросового, не имеющего никакой стоимости, возникает одна из самых дорогих картин ХХ века. Старый монтажный крюк, ржавый шуруп и кусок обивочной ткани предъявляют контраст между неощутимой легендой и материальным, объемным коллажем. Предметы складываются в знак вопроса – самый характерный знак, связанный с историей «Черного квадрата».

(фото Антон Успенский)

По количеству художественных (и не только) приключений, с «Черным квадратом» может быть сравнима несравненная Мона Лиза. Вспоминая в связи с Джокондой известное высказывание, мы можем его переиначить и сказать, что «Черный квадрат» теперь уже сам может выбирать, кто ему нравится, а кто – не очень.