Антон Успенский

городской

(отредактированный вариант статьи опубликован в "НоМИ" № 4, 2003)

Как-то весной, еще студентом художественного училища, я стоял в центре города и делал этюд с облупившихся ворот. Мой однокурсник, искавший живописный мотив, постоял рядом со мной, посмотрел и пошел писать "деревья с отражением". Лет шесть назад я начал носить с собой "Зенит" и получал в среднем по одному снимку в пять-шесть дней – выразительные предметы, пятна, следы случайностей. На строительных бытовках попадался экспрессионизм убедительней кунинговского, многослойные фактуры в духе Рухина покрывали дверки сараев, изящная каллиграфия битумных потеков и символизм неряшливых трафаретов декорировали стены. Оставалось только кадрировать.

(все фото - Антон Успенский)

Эта фотосессия впервые состоялась в не городской среде. Не брал я раньше фотоаппарат "на пленэр", хотя в этой деревне когда-то даже пейзажи писал. Там давно уже купили дом знакомые художники, приглашали заезжать, это недалеко от города. Сначала автобусом, потом пешком до Гнётово и направо. По дороге есть как бы могилка, но без захоронения – просто разбился здесь человек, вот и сварной крест из труб с витушками, блестящий веночек. Ограда сделана из вкопанных "змеевиков" – сушилок для ванных. Они старые, неодинаковые, старательно покрашенные голубой краской.

От желтой таблички "Проезд и проход запрещен. Опасная зона" до Богдановки совсем недалеко. Она – всего восемь домов и такая была всегда, только дачники недавно еще один построили. Дальше дорога идет на полигон и ближайшая опушка изрыта окопами. После учений там остаются консервные жестянки, а стрельбы всегда слышны в деревне.

Рядом с небольшой кузницей лежит металлический хлам, собранный вокруг деревни – вдруг пригодится. Спинка железной кровати – традиционный материал деревенского строительства, панцирные сетки здесь идут "курей накрывать или песок сеять". Словно у классика в Норенском: "…ладит из спинки нашей кровати что-то / не то калитку, не то ворота".

Недалеко стоит вазон – рама велосипеда, кусок кабеля и кастрюля составили нечаянный арт-объект, при создании которого инструменты "отдыхали" как в скульптурах Сая Твомбли.

За жердяным забором участок с домом, который недавно купила пожилая семейная пара, отселившись от своей родни с другого конца деревни (метров семьдесят). Те остались рады не оттого, что семья – "женская", дело в другом: "он" – скандалист, постоянно материт и гоняет свою безропотную половину.

Красота вторичной природы не нуждается в адвокатах. В деревне зеленая трава растет из кирпичной земли, в городе все отражается в зеркале асфальта. В тени силикатный кирпич становится сиреневым, шифер отсвечивает розовым. Экология замещает природу, жизнь растворяет искусство. Полностью или образуя осадок.

Обратно я пошел по другой тропинке, через поле из сырой терракоты, измарав ей светлые джинсы. Около сараев на околице торчал вывернутый наизнанку дощатый домик. Сквозь задранный овал виднелась линия горизонта. На горизонте замаячил призрак одновременно дюшановского фаянса и "Ноль-объекта" Т. Новикова. Взгляд сквозь такое окно определяет оптику смотрящего как не местную. Даже с одним, но всё равно – очкарик, городской.