Hosted by uCoz
на главную
Антон Успенский
лето не к лицу
Этому городу лето не к лицу. Как время года с характерными признаками – зеленью, зноем, зудом. От комаров и загара. От жажды и зыбких контуров. Особенно удивительно здесь переживать зной – находишься внутри включенного фена. Жара несет, не остановиться и не ускориться. Как сорванный волос – жертва укладки.
Главное излишество не температура, а яркость света. Как заметил еще Бродский, смотреть-то здесь особенно не на что. Добавлю: при хорошем освещении. Ультрафиолет обращает золото храмовых плешей в сусальное ослепление. Этому городу идет литературная погода – морось, размазанная по сусалам серая водичка, – по усам текло, по петровским. Нечто, отправленное как снег и полученное как дождь – "не поймешь – не то январь, не то апрель. Не поймешь – не то метель, не то капель".
Здесь придуман еще один миф, помимо "северной венеции" и "бандитского петербурга", – "низкое небо". Причем, произнося этот слово-блок, головы никто не поднимает – неудобно врать на голубом глазу, в котором отражается такого же цвета небосклон. Уличные лабухи, вжимаясь в тень, голосят: "петербургская погода – преимущественно дождь". БГ был прав только в том, что "небо становится ближе, с каждым днем". А потом, спустя четверть века, добавил: "нигде нет неба ближе, чем здесь". И солнце с неба бьет без промаха. Так вот, банальное солнечное утро опустошает этот пейзаж. Выгоняет из него всю начинку, которую насочиняли литераторы, три века бросавшие живые слова в основание каменных островов и таким образом загатившие это болото. От слова "гать".
Серая влага спасает и оживляет все городские призраки, они взращены гидропоникой. Насыщает краски, потворствует безделью, объясняет хандру-депрессию. Сквозь ужасную погоду пробираться в прекрасный (общественно-культурный) интерьер – нормальное состояние горожанина. Хорошая погода обескураживает, обнаруживает заурядную итальянскую архитектуру, сбитые греческие пропорции колоннад и портиков. Дожди усложняют оптику как слеза на глазу, не проморгаться. Пейзаж, взятый на поруки акварелью. В Академии художеств учат писать масляными красками при искусственном свете, т.е. – рисунку. С глазами на мокром месте, на ощупь, создается скульптура. Архитекторы блестяще владеют акварелью по сырому. Высыхая, пигмент теряет блеск.
Не иссушается только литературный источник, точнее – низкая почва взмокает повсеместно, сползая к уровню моря, писательство испариной абсорбируется на всем, что еще высовывается из болотистого берега. Русская литература – царица, и, как все они – сырая, объемистая и меняющая фаворитов.
Петр учинил свое имя как город. Камень напитался водой, но не утонул, а стал сочиться. Сочинять – соединять и чинить, раздавать чины (чинари), пропитывать соком. Слюной русской филологии склеивают сочинители каменные греческие буквы. Снуют со словами в клюве, мелькают раздвоенные хвостики их вечных перьев. Лепятся домики сочинений к уголку неба. Небосклон обживается по краю и тяжелеет от невесомого словесного сока. И однажды, отсырев, упадет на высушенный камень.
на главную